Предисловие
ВСТУПЛЕНИЕ
I. МИФ НЕ ЕСТЬ ВЫДУМКА ИЛИ ФИКЦИЯ, НЕ ЕСТЬ ФАНТАСТИЧЕСКИЙ ВЫМЫСЕЛ
II. МИФ НЕ ЕСТЬ БЫТИЕ ИДЕАЛЬНОЕ
III. МИФ НЕ ЕСТЬ НАУЧНОЕ И, В ЧАСТНОСТИ, ПРИМИТИВНО-НАУЧНОЕ ПОСТРОЕНИЕ
1. Определенная мифология и определенная наука могут частично совпадать, но принципиально они никогда не тождественны
2. Наука не рождается из мифа, но наука всегда мифологична
3. Наука никогда не может разрушить мифа
4. Миф не базируется на научном опыте
5. Чистой науке, в противоположность мифологии, не нужна ни абсолютная данность объекта,
ни абсолютная данность субъекта,
ни завершенная истинность
6. Существует особая мифологическая истинность
IV. МИФ НЕ ЕСТЬ МЕТАФИЗИЧЕСКОЕ ПОСТРОЕНИЕ
1. Метафизичности мешает посюсторонность и чувственность мифа
2. Метафизика – научна или наукообразна, мифология же – предмет непосредственного восприятия
3. Эта особенность мифологии универсальна (включая христианство)
4. Мифическая отрешенность и иерархийность
V. МИФ НЕ ЕСТЬ НИ СХЕМА, НИ АЛЛЕГОРИЯ
1. Понятие выразительной формы
2. Диалектика схемы, аллегории и символа
3. Разные слои символа
4. Примеры символической мифологии:
VI. МИФ НЕ ЕСТЬ ПОЭТИЧЕСКОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ
1. Сходство мифологии с поэзией в области выразительных форм
2. Сходство в области интеллигенции
3. Сходство с точки зрения непосредственности
4. Сходство в отрешенности
5. Глубочайшее расхождение в характере отрешенности
6. Поэзия и мифология
7. Сущность мифического отрешения
8. Принцип мифической отрешенности:
VII. МИФ ЕСТЬ ЛИЧНОСТНАЯ ФОРМА
1. Резюме предыдущего
2. Основная диалектика понятия личности
3. Всякая живая личность есть так или иначе миф
4. Мифологически-личностная символика
5. Очерк диалектики мифического времени
6. Сновидения
7. Выход к новому углублению понятия мифа
VIII. МИФ НЕ ЕСТЬ СПЕЦИАЛЬНО РЕЛИГИОЗНОЕ СОЗДАНИЕ
1. Наиболее общее сходство и различие мифологии и религии
2. Энергийность и субстанциальность религии
3. Лик и личность в мифологии; примеры из типов живописного пространства
4. Религия не может не порождать из себя мифа
IX. МИФ НЕ ЕСТЬ ДОГМАТ
1. Миф – историчен, догмат – абсолютен
2. Мифический историзм
3. Фиксация понятий религии, мифологии и догматического богословия
4. Мифология и догматика веры и знания
5. К мифологии материализма:
6. Буржуазная мифология материализма
7. Типы материализма
8. Мифология и догматика в учениях о
9. Заключение
X. МИФ НЕ ЕСТЬ ИСТОРИЧЕСКОЕ СОБЫТИЕ КАК ТАКОВОЕ
1. Природно-вещественный слой истории
2. Слой сознания и понимания
3. Слой самосознания, или слова
XI. МИФ ЕСТЬ ЧУДО
1. Вступление
2. Что не есть чудо?:
3. Другие теории чуда
4. Основная диалектика чуда:
5. Целесообразность в чуде в сравнении с другими типами целесообразности
6. Оригинальность и специфичность мифической целесообразности:
7. Реальное бытие есть разная степень мифичности и чудесности:
XII. ОБОЗРЕНИЕ ВСЕХ ДИАЛЕКТИЧЕСКИХ МОМЕНТОВ МИФА С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ПОНЯТИЯ ЧУДА
1. Диалектическая необходимость
2. Не-идеальность
3. Вне-научность и специфическая истинность
4. Не-метафизичность
5. Символизм
6. Отрешенность
7. Миф и религия
8. Сущность мифического историзма
XIII. ОКОНЧАТЕЛЬНАЯ ДИАЛЕКТИЧЕСКАЯ ФОРМУЛА
1. Что мы имели до введения понятия чуда?
2. Диалектическая формула мифа
XIV. ПЕРЕХОД К РЕАЛЬНОЙ МИФОЛОГИИ И ИДЕЯ АБСОЛЮТНОЙ МИФОЛОГИИ
Вступление
1. Диалектика есть мифология, и мифология есть диалектика
2. Обзор синтезов абсолютной мифологии
3. Продолжение
4. Сводка
5. Несколько примеров на цельные мифы из абсолютной мифологии
В творчестве крупного отечественного философа А. Ф. Лосева большое место занимают проблемы мифа и личностной формы его существования. В 1927 г. он написал книгу «Диалектика мифа», в которой дается подробный и всесторонний анализ мифа.
Прежде всего А. Ф. Лосев проводит демаркационную линию между традиционным представлением о мифе и его диалектико-феноменологическим пониманием (в разработке самого философа). Если в традиционной «мифологической» парадигме миф истолковывается как сказание, вымысел, фикция, то у Лосева он превращается в феноменологическое поле, «среду» бытования человеческого общества, человеческой личности. Миф становится синонимом феноменологически понимаемого бытия, то есть собственно бытием.
Первоначальное ознакомление со структурой «Диалектики мифа» свидетельствует о том, что А. Ф. Лосев относится к мифу не только как к философскому, но и как к богословскому понятию. Он выстраивает систему доказательств «бытия мифа» через понятия «катафатическое» (позитивное) и «апофатическое» (то есть описание божественного феномена через его «отрицательные» определения - чем, собственно, феномен не является) «призмы» восприятия. Апофатический миф, согласно Лосеву, «не есть выдумка, или фикция, не есть фантастический вымысел, миф не есть бытие идеальное... не есть научное и, в частности, примитивно-научное построение... миф не есть метафизическое построение… не есть ни схема, ни аллегория... не есть поэтическое произведение, не есть специально религиозное создание... не есть догмат... не есть историческое событие как таковое...» .
Под понятием «катафатическое» А. Ф. Лосев понимает личностное бытие, «сферу цельной личности» и «энергийное проявление личности» .
А. Ф. Лосев утверждает, что миф есть до-сознательный, до-теоретический феномен. «В мифе нет разделения на субъект и объект, поэтому миф есть сама реальность, сама жизнь. И это, собственно, не “объективация смысла”, а его “объективность”... дообразная… реальность» . Вместе с тем миф есть символическая реальность. Символ есть своего рода тело мифа. «Миф, с точки зрения Лосева А. Ф., - такая реальность, которая формирует особое понимание на основе онтологического, вещного его наполнения, живой непосредственной бытийности. И в тоже время эта бытийность символична. Лосев А. Ф. говорит, что любая вещь, проходя сквозь сознание, является символической, то есть мифической, в конечном счете» . Если объект есть элемент диалектического, то символ есть базовая компонента феноменологического сознания, сознания мифического. Попадая в феноменологическую реальность, любое явление или вещь мифологизируется, то есть интерпретируется в рамках доминирующей в данный исторический период общегуманитарной парадигмы, вплетается в ткань личностно понятого бытия.
Диалектика мифа есть его феноменология, поданная, в свою очередь, через феноменологию личности. Если религия есть, по Лосеву, субстанциональность личности, то миф есть именно оболочка, раскраска, энергийная разрисовка.
Миф, по А. Ф. Лосеву, не есть выдумка, фикция (пусть даже в своей научной «ипостаси»), но есть «личность». Автор довольно оригинально связывает здесь понятие мифа именно с понятием личности. Понятие личности подается А. Ф. Лосевым через аналитику мифа как фундаментального религиозно-философского концепта феноменологически (и диалектически) понятого бытия. Оно становится для Лосева одной из главных метафизических проблем. Решением этой проблемы он занимался на протяжении всей своей творческой жизни. П. Л. Карабушенко и Л. Я. Подвойский в своей книге «Философия и элитология культуры А. Ф. Лосева» пишут, что интерес философа «к проблеме Личности зародился у него еще в студенческие годы... В тот период А. Ф. Лосев серьезно подумывал о карьере именно психолога... Изучение личности он начинает с экспериментов над собой, отмечая то “дионисийское ощущение”, врывающееся в душу, то “бессознательное”, ведущее к сумасшествию; то смерть и сладкий сумрак, и всегда Христос - светлый, очищающий, возвышающийся» . Авторы монографии делают вывод о том, что «именно Личность есть то, что составляет подлинное единство нашей душевной жизни, ее субстанциональную и вполне определенную форму» .
Лосев весьма скрупулезно подходил «к этимологическому и семантическому значению “личности”... Латинским термином “субъектум” передать глубину смысла “личности” невозможно» . «Боже упаси, - предостерегает он, - переводить и латинское слово “индивидуум” как “личность”! Укажите хоть один латинский словарь, где говорилось бы, что слово “индивидуум” может иметь значение “личность”. “Индивидуум” - это просто “неделимое”, “нераздельное”... И стол, и любая кошка есть такой “индивидуум”. Так причем же здесь личность? “Индивидуум” - самый настоящий объект, только взятый с определенной стороны, и больше ничего» .
А. Ф. Лосев трактует мифотворчество как глубоко личностный процесс-состояние, а не с позиции чистой субъективности по отношению к исследуемому объекту (мифу). Миф у Лосева исследуется декларативно некритично, ненаучно , то есть тождественным, изоморфным самому исследуемому объекту методом («имманентно») . Вероятно, имея в виду именно эту понятийную «вненаходимость» личности в рамках лосевских концептуальных построений, известный историк русской философии С. С. Хоружий пишет: «Собственно понятие личности... еще остается у него (Лосева. - Ю. К. ) малоразработанным и довольно неясным; однако уже в самом присутствии этого понятия, равно как и разработке понятия интеллигенции, и в зрелой освоенности учения о божественных энергиях... философия “Диалектики мифа” отходит от ортодоксального символизма и обнаруживает эволюцию в направлении христианского (православного) персонализма» .
А. Ф. Лосев неоднократно подчеркивает, что миф не есть идеальное бытие, но есть бытие реальное. Философ берет на рассмотрение не теорию мифа, но миф как феномен, как определенным (а именно феноменологически и диалектически) образом понятое социальное бытие. Лосев говорит о том, что, «рассуждая имманентно, мифическое сознание есть меньше всего интеллектуальное и мыслительно-идеальное сознание» . Он утверждает, что миф всегда синтетически жизнен и состоит из живых существ (заметим, что слово «состоит» А. Ф. Лосев сознательно не берет в кавычки. Для него миф действительно состоит из людей, то есть миф как бытие соткан из «бытийств» отдельных личностей. Интересно, что лосевская личностность мифа вне-аксиологична (что резко контрастирует, например, с неистовым социальным накалом бахтинской теории личности как концепции ответственного бытия). Этот момент внеаксиологичности роднит лосевскую феноменологию с гуссерлевской. Феноменология по Лосеву есть прежде всего метод, она не есть философия Абсолюта, философия субстанционального начала, что характерно, например, для Хайдеггера. Аксиология же субстанционального начала лосевской философии исключительно религиозна, полностью погружена в область христианства.
Внеаксиологичность (в строгом методологическом понимании - до-аксиологичность) является характерной чертой лосевской теории личности, построенной по античному принципу доказательности.
Работа А. Ф. Лосева о мифе была характерным произведением античной философской стилистики: «Мысли о единении философии, математики, астрономии и музыки, столь характерные для античной культуры, не покидали ученого... “И сама-то математика звучит, как это небо, как эта музыка...”», «математика и музыкальная стихия для него едины» . «...Все семь античных искусств предстают в трудах Лосева во взаимном переплетении и дополнении, создавая целостный и поистине энциклопедически универсальный научный космос» .
Лосев использует в «Диалектике мифа» непривычные понятия, которые не вписываются в классические философские традиции «имманентное рассуждение», «интеллигенция», «смысловая активность» , «исходные интуиции» и др. Поэтому для ее адекватного прочтения необходимо попытаться максимально расширить (внутри себя) перцептивный диапазон, создать иной эвристический «гештальт» с целью обеспечения максимальной изоморфности собственной познавательной активности познаваемому феномену. Причем именно феномену, а не объекту. Для Лосева исследуемых объектов нет. Все они есть текучие, субъектно зависимые, эмоционально окрашенные, личностно «положенные» в бытие феномены.
Бытие конкретное, живое (по А. Ф. Лосеву, социальное) есть бытие активное, а не пассивно предполагающееся к познанию. «Миф есть сама жизнь... жизненно ощущаемая и творимая, вещественная реальность и телесность» . Бытия же «объективного» - абстрактно-метафизического, наукообразного, вечного, механистически понятого - для Лосева не существует. Философ стремится к «комфорту» в бытии, само бытие должно быть очеловечено, «оличено» для того, чтобы человек мог в нем именно быть, именно жить, а не теоретически присутствовать, объективно пребывать.
Итак, миф - это текучее, по-личностному оформленное объектно-субъектное бытие, только и существующее в человеческом (точнее, в личностном) измерении. Это - поэтически, философски понимаемая парадигма человеческого существования. Для истинного понимания феноменального - личностного - бытия важно то, что «явлено и чувственно-ощутимо». «Миф есть интеллигентно данный символ жизни, необходимость которого диалектически очевидна, или символически данная интеллигенция жизни... Под “жизнью” здесь мыслится просто категория осуществления той или иной интеллигенции. И тогда определение мифа будет такое: он - символически осуществленная интеллигенция. Я же утверждаю, что личность и есть символически осуществленная интеллигенция... миф есть бытие личностное или точнее, образ бытия личностного, личностная форма, лик личности» .
Интеллигенция есть интенция смысла, имманентно поданная в мир активность «сверхинтеллигенции» (у Лосева - «Одного») . Личность именно этим и отличается от вещи. Поэтому отождествление ее - частичное, по крайней мере, - с мифом оказывается совершенно несомненным. Далее, в личности мы имеем не просто самосознание. Оно должно постоянно действенно выявляться. В нем должна быть перспективная глубинность. Личность как некое самосознание была бы чисто умным существом, вне времени и истории. Реальная личность должна иметь пребывающее ядро и переменчивые акциденции, связанные с этим ядром как его энергийные самопроявления. Поэтому антитеза внутреннего и внешнего также совершенно необходима для понятия личности. Поскольку личность есть самосознание, она есть всегда противопоставление себя всему внешнему, что не есть она сама. Углубляясь в познание себя самой, она и в себе самой находит эту же антитезу субъекта и объекта, познающего и познаваемого. Интеллигенция же есть у Лосева самосознание Одного (первоначала), самопостижение - обнаружение личностного бытия как собственного смысла. «Эта антитеза субъекта и объекта, далее, обязательно преодолевается в личности. Это противопоставление себя окружающему, равно как и противопоставление себя себе же в акте самонаблюдения, только тогда и возможно, когда есть синтез обеих противоположностей. Я противополагаю себя внешнему. Но это значит, что я имею какой-то образ внешнего, который создан как самим внешним, так и мною самим. И в нем я и окружающая среда сливаемся до полной неразличимости. Но ведь это значит, что наблюдаемое мною есть я сам, т. е. тождество меня со мною, как субъекта с объектом, совершенно непререкаемо. Итак, личность, как самопознание и, след., как всегда субъект-объектное взаимопознание, есть необходимым образом выразительная категория. В личности обязательно два различных плана, и эти два плана обязательно отождествляются в одном неделимом лике... Личность есть всегда выражение, а потому принципиально - и символ. Но самое главное - это то, что личность есть обязательно осуществленный символ и осуществленная интеллигенция... Личность есть факт. Она существует в истории. Она живет, борется, порождается, расцветает и умирает. Она есть всегда обязательно жизнь, а не чистое понятие... Личность есть всегда телесно данная интеллигенция, телесно осуществленный символ... Тело - живой лик души... Тело - неотъемлемая стихия личности» . Итак, всякая живая личность есть миф, понимаемый Лосевым как личностная, вненаучная парадигма, конкретное личностное бытие, как осуществление, реализация, овеществление смысла . «Всякая личность есть миф не потому, что она - личность, но потому, что она осмыслена и оформлена с точки зрения того или иного мифического сознания... Все остальные элементы бытия (конкретно-понятого, исторически-конкретного бытия) мифичны лишь потому, что поняты и сконструированы с точки зрения личностно-мифического сознания» . То есть сознания, представленного, по сути, той или иной исторической парадигмой мышления. «...Человек является мифом не потому, что он есть, а потому, что он есть человек сам по себе, так сказать человеческая вещь как человек и как человеческая личность» .
А. Ф. Лосев также наполняет соответствующим смыслом соотношение религии и мифологии в их личностной взаимосвязи: «Религия и мифология - обе живут самоутверждением личности. В религии личность ищет утешения, оправдания, очищения и даже спасения... В мифе личность также старается проявиться, высказать себя, иметь какую-то свою личностную историю. Эта общая личностная основа делает заметным и расхождение обеих сфер. Действительно, в религии мы находим какое-то особое, специфическое самоутверждение личности. Это какое-то принципиальное самоутверждение, утверждение себя в своей последней основе, в своих исконных бытийственных корнях. Мы не ошибемся, если скажем, что религия есть всегда то или иное самоутверждение личности в вечности... что она есть та или иная попытка утвердить личность в бытии вечном, связать ее навсегда с бытием абсолютным» . Мифичность бытия есть его парадигмальность. Личностность придает бытию направленную активность. Таким образом, главной движущей силой лосевской личности в бытии выступает поступок как всеохватное влечение человеческой воли (сознательной, ответственной) к бытию. Действуя в рамках парадигмального свойства метафизики всеединства, А. Ф. Лосев подает взаимоотношение личности и бытия как, безусловно, нечто большее, чем субъектно-объектную дихотомическую пару (хоть и достаточно часто привлекаемую Лосевым-диалектиком к построению собственной системы доказательств). Личность, таким образом, много больше субъекта. Она принадлежит (как феномен, как явление) иному познавательному «плану», иной перцептивной области, вненаучной области интуитивного постижения (схватывания) целокупности, сути бытия. Лосев-диалектик легко переводит свое исследование в иной понятийный пласт, где работают иные познавательные (в данном случае религиозные) законы, встраиваемые автором в общую систему обоснования своей гностической философской системы онтологического оправдания мифа. Вероятнее всего, здесь мы имеем сложный по разнородности эпистемологических подходов и объемов входящих в систему понятий, но все же внутренне непротиворечивый феномен «мифического». Феномен, поданный как мета-феномен, принадлежащий разным мирам (объектному и субъектному), а точнее, именно миру феноменологическому и мистическо- интуитивистскому (в терминологии самого А. Ф. Лосева).
Чрезвычайно интересна изобразительно-художественная зарисовка, представленная Лосевым в качестве иллюстрации к выявлению сути личности. «Говоря о “бытии личностном”, - подчеркивает он, - мы вовсе не имеем и не имели ввиду, что все на свете есть только личность, как “всеобщее одушевление” в мифе вовсе нельзя понимать в том смысле, что все решительно на свете одушевлено, что нет неодушевленных вещей, нет смерти и т. д.» Философ делает здесь принципиально для нашего понимания сути вопроса замечание: «Личность, - пишет он, - введена нами лишь как точка зрения, с которой рассматривается и расценивается бытие». Бытие «бытийствует» только личностью, феноменологически являет себя только через нее и посредством ее, оставаясь, по сути, трансцендентным. Субстанциональность бытия и личность, таким образом, связывает уже религиозная, а не мифологическая составляющая личности. Всякая вещь должна стать социальной вещью, иначе она окажется безразличной для всякой личности. Слой личностного бытия лежит решительно на каждой вещи, ибо каждая вещь есть не что иное, как вывороченная наизнанку личность... Каждая вещь, оставаясь самой собою, может иметь бесконечные формы проявления своей личностной природы» .
Таким образом, у Лосева миф есть конкретное бытие пребывания личности, но все же это не есть однозначно вся личность («проблема соотношения сущности и энергии»
Для адекватного понимания специфических черт научного мировоззрения и его сущностных отличий от мифологического сознания весьма значимыми и актуальными представляются основные положения работы А.Ф. Лосева «Диалектика мифа».
Прежде всего, не следует отождествлять мифологию первобытной наукой. Миф всегда практичен, насущен, эмоционален, тогда как научное сознание (даже если речь идет о «первобытной» науке) предполагает некоторую степень и отстраненности от предмета, научное познание никогда не непосредственно, оно требует длительной выучки и абстрактных навыков. Наука всегда превращает жизнь в отвлеченную формулу, поэтому уже на архаической ступени своего развития наука дистанцируется от мифологии, хотя, в силу исторической обстановки, и существует как мифологически окрашенная наука, так и научно осознанная или «научно» истолкованная мифология.
В этой связи, полагает А.Ф. Лосев, следует отвергнуть предположение о том, что наука возникает из мифа, а затем научное познание вытесняет мифологию по мере развития интеллектуальных способностей человека. Если беспристрастно рассматривать «реальную» науку, т.е. науку, реально творимую живыми людьми в определенную историческую эпоху, то такая наука всегда не только сопровождается мифологией, но и черпает в ней свои исходные интуиции. Наука всегда мифологична. Например, механика Ньютона построена на гипотезе однородного и бесконечного пространства, но само по себе это предположение является не научным выводом, а мифологическим образом, который новоевропейская наука принимает в качестве не требующей подтверждения аксиомы.
Утверждение о том, что всякая наука мифологична, вовсе не означает, что наука и мифология тождественны. Наука, лишенная мифической основы представляла бы совершенно отвлеченную систему логических и числовых закономерностей, но такого рода «чистая наука» («наука-в-себе») никогда не существовала и не существует. Конечно, геометрия Евклида в ее «чистом» содержании лишена мифологической составляющей. Но утверждение о том, что не существует никаких других пространств, кроме пространства евклидовой геометрии, есть уже мифология, ибо положения этой геометрии ничего не говорят о реальном пространстве и о конфигурации иных возможных пространств (пространствах Лобачевского или Римана). Таким образом, когда наука разрушает «миф», то это означает, что одна система аксиом (заимствованных их мифа положений) заменяется другой системой.
По мнению А.Ф. Лосева, наука как таковая не заинтересована в реальности своего объекта. Обнаружение некого «закона природы» ничего не говорит ни о реальности его самого, ни тем более о реальности вещей и явлений, подчиняющихся этому закону. Очевидно, что в этом отношении миф прямо противоположен научному способу исследования. Миф нацелен на осмысление всей полноты реальности и на высшую степень объективности, поскольку и в нем никогда не может быть поставлено вопроса о том, реальны или нет соответствующие мифические явления. Мифическое сознание оперирует только с реальными объектами, с максимально конкретными явлениями (тем не менее, в мифической предметности можно констатировать наличие разных степеней реальности). В этом смысле, миф есть само бытие, конкретная реальность.
Научное познание абстрагируется не только от объекта, но и от субъекта исследования, поскольку в обнаруживаемом ученым «законе природы» нет никакого указания на ни личность самого ученого, ни на какие-нибудь иные субъекты. Миф и в этом отношении оказывается совершенно противоположен научной деятельности. Всякий миф если не указывает на автора, то он сам есть всегда некий субъект. Миф всегда есть живая и действующая личность. Он и объективен, и этот объект есть живая личность. А чистое научное положение и внеобъективно, и внесубъективно. Оно есть просто то или иное логическое оформление, некая смысловая форма суждений.
Наука и религия
Науку и религию часто рассматривают как противоположные формы мировоззрения, предполагая тем самым, что наука не совместима с религией. Между тем они не противостоят, а дополняют друг друга. Вера, религиозное чувство не ставят себе задачей истолковывать явления, объясняемые естественными науками, их задача - утверждение этических норм и ценностей. Поэтому искренняя религиозность многих выдающихся ученых (например, М. Планка) ничуть не мешала им делать эпохальные научные открытия.
Радикальное противопоставление науки и религии часто приводило к трагическим коллизиям, достаточно вспомнить эксцессы, связанные с переходом в XVI-XVII вв. от геоцентрической к гелиоцентрической системе мироздания (осуждение книги Н. Коперника, сожжение Дж. Бруно, преследование Г. Галилея). В Священном Писании ничего не говорится о схеме мироздания, нигде не утверждается, что Земля шарообразна, Солнце и планеты движутся вокруг нее по концентрическим сферам. Вопрос о структуре мироздания вне компетенции церковных властей, поэтому появление учения Коперника сначала не вызывало их негативной реакции. Впоследствии, для осуждения книг Коперника и Галилея необходимо было показать, что они противоречат Священному Писанию, а для этого пришлось прибегнуть к косвенным доводам, то есть ссылаться не на прямые свидетельства канонических текстов, а на их интерпретации. Например, упоминание о чудесной остановке движения солнца Иисусом Навином можно было истолковать следующим образом: поскольку Навин остановил Солнце, значит, оно двигалось, а, значит, правильна геоцентрическая схема мироздания, предполагающая движение Солнца и неподвижность Земли. Галилей весьма остроумными рассуждениями показал, что, напротив, чудо Иисуса Навина возможно лишь в гелиоцентрической и абсолютно немыслимо в геоцентрической системе.
Очевидно, что положение о соответствии геоцентрической системы «религиозной картине мира» и противоречии последней гелиоцентрической системе, а также вызванное этой легендой в свое время противостояние религии и науки фактически лишены всякого смысла. Прежде декларируемое столкновение «научного» и «религиозного» мировоззрений представляется чем-то надуманным и не имеющим отношения ни к собственно научной деятельности, ни к сфере религиозного опыта.
Сферы компетенции религии и науки сами по себе четко разграничены, но между ними существует взаимосвязь и взаимозависимость. Хотя религия может служить тем, что определяет ценности и цели, она, тем не менее, научилась у науки, в широком смысле, какие средства приведут к достижению намечаемых ей целей. Наука может развиваться только теми, кто полностью впитал в себя стремление к истине и пониманию. Это стремление, однако, проистекает из сферы религии. К ней же принадлежит вера в возможность, что постижение законов, описывающих мир сущего, доступно человеческому разуму. Альберт Эйнштейн говорил, что не может представить себе подлинного учёного без этой глубокой религиозной веры: наука без религии хрома, религия без науки слепа.
Лосев как и Касиррер разрабатывает смысловую идею культуры. Жизнь первобытного человека связана с природой – миром живых существ. Человек пытался объяснить мир, воплотить единство его связи с природой. Дж. Вико предложил философию мифа. Мифы – фантазии древних людей, они интуитивно ощущали присутствие высших сил и придумали поэтические образы.
Тейлор предложил искать корни мифа в анимизме – наделение душой неживых предметов.
Юнг. Корень мифа в особенности мировоззрения первобытных людей (из чувств, переживаний).
В 20 веке – новые подходы: 1) Малиновский – выражение веры (миф). 2) Леви-Страс – существует мифологическое мышление – коллективное бессознательное.
Внутри символ. вселе
Миф - развёрнутый осуществлённый символ, коммуникация человека и Бога (открытость личности Бога в энергии или осуществление символа).Ближе всего к абсолютному мифу (или коммуникации человека и Бога) - православие, но эта коммуникация искажена, поскольку пока не развёрнуто имяславие. Искажение может быть снято в реальной речи реального субъекта при структурировании чистого опыта диалектико-феноменологическим методом. Феноменология здесь - простое описание (отнюдь не в смысле гуссерлевской философии), а диалектика - магия общения с Богом, коммуникация, но не только логичное построение.
Общее поле проблемы
Лосев начинает свою работу над осмыслением мифа на рубеже перехода русскоязычной философии под власть идеологии - и соответственно этому разрешает возникающие вопросы. Нелегко разбираться в его системе (которая и сама по себе непроста), ибо её перекрывает скрытая философия, а поверхность текста иногда несёт случайный, внесённый идеологической коррекцией характер. Но как бы то ни было, его проблематика не выходит за рамки очевидных на тот момент времени проблем: философия конца 19 - начала 20 века была поставлена перед серьёзной задачей. Денатурализация предметной области вследствие введения нескольких критических факторов - критики силлогистической логики и построения новых, предикаторных логик (чистой логики), а также критики психологических теорий, подменявших в то время теорию сознания, - привели к потере предмета философского исследования и обострили проблему "основного вопроса философии", скрывающего в своей основе неопределённость сознания как явления. Разрешение этой проблемы заключалось в переопределении понятия "явление" и разрешение на основании вновь данного определения проблем "сознательного", "до-сознательного" и "вне-сознательного".
Для многих философов начала века эта тенденция определила их стремление разобраться в проблеме мифа.Для русскоязычных философов эта проблема стала проблемой мистических откровений. Для Лосева эта проблема мифа стала проблемой всей его философской концепции, в которой слился интерес к мифу как форме сознания и к мифологии как форме коммуникации с Богом. Каким образом он определяется с методом работы в таком сложном проблемном поле? "Миф должен быть взят как миф, без сведения его на то, что не есть он сам. Только имея такое чистое определение и описание мифа, можно приступать к объяснению его с той или иной гетерогенной точки зрения". Что же такое миф?
До того, как мы попытаемся определить миф, у нас должна быть некоторая интуиция мифа, ибо наличие мифа предшествует логическим операциям с ним. Поэтому Лосев прежде всего даёт феноменологическое описание мифа через указание на то, чем миф не является, причём это отграничение иных форм сознания и творчества в процессе общения с мифом. Как никому другому, филологу-античнику Лосеву были доступны видения мифа изнутри самого мифа, причём подготовленные долгой и сложной работой с самими мифами (мифологическими текстами от античности до теории социализма). И можно даже сказать, что диалектика мифа - не столько описание интерпретации какой-либо личностностью Бога, сколько описание интерпретации Лосевым мифа-Бога и осуществление мифа в личности Лосева-философа.
Подвергая анализу некоторые положения науки и философии, в которых миф был зафиксирован как "иное самому себе", Лосев приходит к выводу о наличии шести тезисов, поочерёдно феноменологически детализирующих понятие мифа:
"...1. Миф не есть выдумка или фикция, не есть фантастический вымысел, но - логически, т.е. прежде всего диалектически, необходимая категория сознания и бытия вообще.
2. Миф не есть бытие идеальное, но жизненно ощущаемая и творимая вещественная реальность.
3. Миф не есть научное, и в частности, примитивно-научное, построение, но - живое субъект-объектное взаимообщение, содержащее в себе свою собственную, вненаучную, чисто мифическую же истинность, достоверность, принципиальную закономерность и структуру.
4. Миф не есть метафизическое построение, но - реально, вещественно и чувственно творимая действительность, являющаяся в то же время отрешённой от обычного хода явлений, и, стало быть, содержащая в себе разную степень иерархийности, разную степень отрешённости.
5. Миф не есть ни схема, ни аллегория, но символ; и, уже будучи символом, он может содержать в себе схематические, аллегорические и жизненно-символические слои.
6. Миф не есть поэтическое произведение, но - отрешённость его есть возведение изолированных и абстрактных вещей в интуитивно-инстинктивную и примитивно-биологически взаимоотносящуюся с человеческим субъектом сферу, где они объединяются в одно неразрывное, органически сросшееся единство".
Деструкция диалектическим методом метафизически-натуралистического дуализма, ещё выраженного в простых негативных феноменологических описаниях мифа, приводит Лосева к более ясному и чёткому определению мифа. " ...Миф - такая диалектически необходимая категория сознания и бытия (1), которая дана как вещественно-жизненная реальность (2) субъект-объектного, структурно выполненного (в определённом образе) взаимообщения (3), где отрешённая от изолированно-абстрактной вещности жизнь (4) символически (5) претворена в до-рефлективно-инстинктивный, интуитивно понимаемый умно-энергийный лик (6)".Еще короче: миф есть интеллигентно данный символ жизни, необходимость которого диалектически очевидна. Ещё яснее: миф есть символически данная интеллигенция жизни. А символически осуществленная интеллигенция для Лосева есть личность, и, следовательно, миф есть личность, личностное бытие или образ бытия личностного, лик личности.
Но в каком смысле личность? Как определяется лик личности? Не как субстанциальное, но только как "энергийное самоутверждение личности", "...утверждение в её выявительных и выразительных функциях", "...образ, картина, смысловое явление личности".Миф как личность, или, правильнее, личность как миф есть, в привычных терминах, лишь личностное бытие, рождающееся и становящееся, то есть данное исторически. А данное исторически подразумевает - во времени. В каком же времени располагается мифологическое становление?Ответ очевиден - в мифологическом. И Лосев уделяет диалектике мифологического времени, детально разработанной ещё в "Античном космосе", особое внимание. Время, по Лосеву, есть нечто не временное, то есть вечное: парадокс времени в том, что оно не имеет конца, то есть бесконечно, следовательно - вечно. Однако вечность сама по себе дана сразу, время же текуче. В этом смысле "время есть алогическое становление вечности", "где безграничное становление и вечное самоприсутствие есть одно и то же" Время в этом смысле неоднородно. Разные временные пространства могут иметь разные скорости течения времени. И миф имеет, таким образом, разную скорость становления в различных личностных осуществлениях. И это же приводит к возникновению и становлению различных мифологических систем. "Одна и та же вещь, одна и та же личность может быть, следовательно, представлена и изображена бесконечно разными формами, смотря по тому, в каком плане пространственно-временного бытия мы её мыслим". 2 Миф является в такой системе личностным бытием, данным исторически, но не есть историческое событие как таковое. История имеет три очевидных слоя осмысления (причём понятых именно с точки зрения личностного бытия) - природно-вещественный, являющийся собранием фактов; слой фактов понимаемых, то есть фактов сознания, дающих фактический материал становлению сознания, и слой исторического самосознания. История есть сама для себя и объект, и субъект, предмет своего собственного сознания. "История есть самосознание, становящееся, т.е. нарождающееся, зреющее и умирающее самосознание". История - творчество сознательно-выразительных фактов, "но что такое творчески данное и активно выраженное самосознание? Это есть слово".Итак, миф всегда есть слово, "миф есть в словах данная личностная история". В такой концепции мифа (следовательно - мира) неповторимым образом смешались и синтезировались, на первый взгляд, противоположные, противоречивые и несводимые одно к другому учения, осмысление которых приводит исследователей к различным выведениям "главной лосевской формулы". Однако учение Лосева - не есть сумма феноменологии и диалектики, дающая символизм; и не сложение имяславия, софиологии и символизма, дающее исихазм, но исихазм, реализованный методом феноменологической диалектики. Эта необычная путаница приводит Лосева к синтезированию в одной категории понятий личности, истории, слова, ...и эта категория - "чудо". Диалектика мифа как чуда - вот чистое описание явления мифа самого по себе, рассмотренное с точки зрения самого мифа, где чудо - совпадение случайно протекающей эмпирической истории личности с её идеальным заданием. "Миф есть чудо" - вот та формула, которая охватывает все рассмотренные антиномии и антитезы.О каком идеальном задании идёт речь? Что это за целесообразность? Лосев выделяет четыре типа целесообразности: 1) логическую, в результате которой получается организм; 2) практическую или волевую, в результате которой получается техническое совершенство (например - мораль); 3) эстетическую, в результате которой получается художественное произведение; 4) и мифическую или личностную, в результате которой получается чудо. Мифическая целесообразность - мыслимость вещи по соотношению к её идеально-личностному бытию, а такая мыслимость применима решительно к любой вещи. "Весь мир и все его составные моменты, и всё живое и неживое, одинаково суть миф и одинаково суть чудо".Окончательная диалектическая формула мифа такова: "Миф есть в словах данная чудесная личностная история. Это и есть всё, что я могу сказать о мифе".О логическом завершении "Диалектики мифа"
Несмотря на то, что Лосев, по его собственному признанию, исчерпывает все стороны вопроса о мифическом сознании, диалектика мифа не заканчивается. Полученная в результате работы категория мифа как синтеза четырёх понятий (личности, истории, чуда и слова) является недостаточно ясной для обыденного понимания мифа (а ведь задача Лосева и заключалась именно в том, чтобы раскрыть миф изнутри самого мифа, то есть привести понятие мифа к осмысленности в обыденных рамках). Взяв первую и последнюю категории, обозначающие миф, а именно - слово и личность, Лосев указывает на то, что миф есть не что иное, как слово о личности, слово личности и слово, выражающее и проявляющее личность. А что такое слово, которое оригинально, неповторимо и не относимо ни к какой другой вещности, как не имя? Имя и есть то, что выражено в личности, выявляет личность и чем личность является другому. Итак, миф есть имя.Присоединением двух оставшихся категорий мы добиваемся указания на историю и чудо. Что такое имя, как не чудо, поскольку оно неповторимо? И мы назовём его магическим именем, чудесным именем. А история - указание на последовательность развития, разворачивание имени. Определение мифа, таким образом, получает свою последнюю форму: миф есть развёрнутое магическое имя. "Это - окончательное и последнее ядро мифа, и дальше должны уже умолкнуть всякие другие преобразования и упрощения". Итак, миф, понятый изнутри мифа, и есть окончательной и неделимой смысловой точкой самого мифа. Миф есть не что иное, как сам миф, раскрытый в самом себе.То, что поучилось в итоге долгой работы, есть понятие мифа. И все последующие исследования не могут лежать в плоскости исследования мифа в самом себе и для самого себя. В се последующие исследования - исследования мифа для иного. И здесь Лосев переходит к проблеме исследования мифа как некоторой абсолютной реальности, которая в применении к иному и даёт реальный миф, с его строгой классификацией, под которую попадают сначала основные типы мифов, а затем и конкретные, отдельные мифы. Мифологию, которая существует как единственно возможная картина мира, Лосев называет абсолютной мифологией. Мифологию, которая не понимает саму себя (то есть не совершившую той процедуры, которую Лосев и создаёт в своей работе, называя её пропедевтикой мифа) - относительной мифологией.
Позиции Лосева:
1) считает миф одним из элементов культуры
2) миф не субъект – а само бытие, т.о. миф – есть объективная природа.
3) существует 2 типа мифологии (абсолют, относит.)
